Вот так и уверуешь в переселение душ. Иван Сергеевич Шмелёв в 1929 году написал рассказ бывшего человека «На пеньках». И такие в нем дал красочные описания шелупони, дорвавшейся до власти в Советской России, что диву даешься: как он так угадал типы, которые и в наши дни живут. Вот там всякие Чадаевы, Мищенки, Сергеевы, Дроковы и т.п.
Бог весть, может, это и прямые потомки, а, может, и правда был выведен тип «хомо советикуса», мутировавший еще и в условиях новой России. Не верите? Ну, вот для первого примера и затравки: разве это не портрет бредящего себя «политическим философом» А. Чадаева?
А какая страстная жажда амикошонства?! какая наглость, съ пѣвучимъ голоскомъ сводни! Блудники слова и шулера мысли, вдругъ откуда-то налѣтевшiе саранчой… Я такихъ не встрѣчалъ на лекцiяхъ. И − „товарищъ-профессоръ“ − черезъ два слова въ третье! Какая наглость! И лестно ему со мной въ „товарищескомъ“ общенiи, съ членомъ европейскихъ Академiй… − онъ это зна-етъ, знаетъ! − и остатки какъ бы подобострастiя, и значенiе свое тычетъ, и слѣжкой отъ него пахнетъ, и… покровительство оказать готовъ! Откуда эта ядовитая пыль, съ какихъ базаровъ?! Наша молодежь была скромная, цѣломудренно-застѣнчивая. Кто ихъ высидѣлъ, изъ какихъ яицъ? Какiе-то безгнѣздые выводки, с а ми вывелись изъ помета брошенныхъ гнѣздъ… − и кобчикъ, и червь ползучiй! Суетливо-жульнически ручишку свою суетъ, − и опасается, что не примутъ! − слюнявую папироску на столѣ давитъ, важныя позы принимаетъ… − рой завистливой, ущемленной и наглой бездари! Раньше она пальчонки въ уголчонкѣ кусала и вожделѣла цапкими глазками, − и… досидѣла до своего, до… камей съ изумрудными глазками! И вотъ − „товарищъ-профессоръ, я предложилъ бы вамъ высказаться въ дискуссiонномъ порядкѣ… или, лучше сказать… объявить циклъ… − непремѣнно, ц и к л ъ! − объ искусствѣ, какъ важнѣйшей функцiи… пролетарски-массовыхъ воспрiятiй…“! Бездарно, безграмотно, зато − трескуче. И ото всѣхъ пахнетъ кровью, пусть и не ими пролитой, но они на ней гнойно пухнутъ, какъ поганочные грибы на убойныхъ свалкахъ.
